Брат мой, ящер - Страница 67

— Какие издевательства? Разве божьи заповеди — это издевательство?

— Я не желаю вас слушать! Слышите? Не же-ла-ю! Я бы попросила вас…

— Что?

— Прекратить этот… цирк. Я не очень хорошо себя чувствую…

— Как вам будет угодно. Всего хорошего.

Ирина Сергеевна наклонила голову и вышла из кабинета. Как все-таки странно устроены люди, думала она, направляясь к станции метро. Куда проще отрицать очевидное, чем признать нечто, что противоречит их убеждениям. Ведь по ней видно было, что диагноз был точен. Но лучше страдать от болезней, чем согласиться с чем-то, что не укладывается во вбитые в ее голову схемы. Наверное, это и есть фанатизм — лучше погибнуть, но не отступить от того, во что она верит. Причем самые страшные и опасные фанатики — это честные фанатики. На мгновенье ей даже стало жалко эту упрямую дуру, но она тут же поправила себя. Таких фанатичек, как она, жалеть не надо. Это они, фанатики и фанатички, испокон веков мешали людям жить, особенно тем, в ком они чувствовали несогласие или даже малейшие сомнения в их догмах: вешали, сжигали, сначала на кострах, а потом вместе с маршем прогресса и в газовых печах, раскулачивали, загоняли за колючую проволоку, расстреливали, а самых счастливых просто выгоняли с работы. Так что пусть сидит со своим диабетом и своей аритмией, злобная обезьяна. По крайней мере, диабет и аритмия не противоречат ее взглядам, а мгновенное исцеление — это, как она выразилась, цирк…

Джабраил не спеша протирал лобовое стекло своей «хонды», осторожно посматривая по сторонам, не подъедет ли какая-нибудь машина, хозяин которой, может быть, живет в этом доме. Он понимал, что шансов у него встретить жильца, который знал бы, где у брата гараж, было не так уж много, но и выхода у него не было. Мысль о боксе с умаровым БМВ, где его ждет пачка с несколькими сотнями тысяч долларов — или он держал деньги в кейсе? — буквально сжигала его внутренности. И как назло тротуар около входа в дом был пуст. Обычно в Москве и припарковаться негде, хоть ставь машину на-попа, а здесь, как назло, — никого. Наконец появились «жигули» с каким-то дедом за рулем. Джабраил подождал, пока дедушка, покряхтывая, не вылез из машины, подошел к нему, поздоровался и спросил как можно вежливее:

— Скажите, пожалуйста, вы живете в этом доме?

Дедушка подозрительно посмотрел на Джабраила и спросил:

— А вам что до этого?

— Я думал, может, вы встречали моего брата Умара, он живет в этом доме.

— Никого Умара я не знаю.

— Может, вы заметили, он ездит на серебристом БМВ, пятьсот двадцать пятая?

— Какая БМВ, какая пятьсот двадцать пятая, тут на бензин на мою старушку не хватает, а те, кто на БМВ раскатывают, те, парень, деньги не считают. У тебя-то у самого «хонда» неплохая, зачем тебе БМВ? Я тебе не советую менять, японские, говорят, экономичнее. Так что прости, парень, мне надо домой…

— А вы не скажете, где здесь гараж ближайший? Не все же бросают машины около дома…

— А тебе зачем, ты что, сюда поселяешься?

— Я ж вам говорю, брат мой Умар…

— Чего ты заладил: Умар да Умар! Я тебе не советую тут квартиру снимать. Во-первых, булочная во дворе, спать просто не дают, черт-те знает, когда хлеб привозят. А во-вторых, топят зимой плоховато. Конечно, кто себе пластиковые рамы вставляет — тысяч, наверное, пять зеленых на квартиру потянет, тем, может, и не холодно, а у меня таких возможностей нет.

— Я вас про гараж…

— Чего гараж? Знаешь, сколько там за бокс платить надо? Пенсии не хватит. А тут еще и квартиры дорожают. Тебе, может, оно и не важно, вы, кто с юга, знаете, как копейку заработать, а нам, рассейским… да еще старикам — хоть грабить на дорогу с кистенем выходи. Так и там места вашими заняты, ты уж не обижайся. Так-то вот. Ну, мне двигать надо, старуха, наверное, заждалась…

Следующая машина подъехала минут через двадцать, и у Джабраила уже устала рука бесконечно протирать лобовое стекло. Из «пассата» вылез молодой человек в модной, на заклепках, курточке.

— Простите, вы не скажете, где у вас тут ближайший гараж?

Молодой человек подозрительно посмотрел на Джабраила:

— А тебе зачем?

— Понимаете, у меня тут брат живет, может, видели его, он на БМВ пятьсот двадцатой пятой ездит…

— Ну и что? — еще более подозрительно спросил владелец «пассата».

— Он заболел, попал в больницу и просил меня проверить, все ли в гараже в порядке. Да вы не думайте… Вот мой паспорт, вот его, вот ключи от его машины… Мне только посмотреть, а то он волнуется…

— Не знаю я никакого гаража. Вам скажи — потом там половины машин не досчитаются. Понаехали тут…

Джабраил почувствовал, как горячая ненависть заставила его сжать кулаки. Только бы удержаться, только бы удержаться, заклинал он себя, чувствуя, что еще секунда — и он врежет этой собаке между глаз. Тогда прощай все… Он громко выдохнул и отвернулся. Парень в курточке почувствовал, наверное, опасность, потому что быстро юркнул в подъезд.

Деньги уплывали у него прямо из рук. Он же чувствовал их в своих руках, увесистые аккуратные кирпичики, вся жизнь его была в этих кирпичиках. Сто сотенных купюр — это сколько выходит? Десять тысяч? Точно. Вот сволочи, сказать, где гараж находится, не могут, не люди эти москвичи, а собаки злобные, шакалы паршивые. Что он, деньги у них просит? Сволочи!

Рядом остановилась «вольво», и из нее вылез плечистый парень в камуфляже, потянулся, несколько раз развел руки в стороны, посмотрел на Джабраила и улыбнулся. Первый человек, кто улыбнулся здесь ему, подумал Джабраил.