Брат мой, ящер - Страница 31

Он еще раз внимательно перечитал листок с заповедями, который дала ему Ирина Сергеевна. Строго говоря, если отбросить все антирелигиозные предубеждения, они были вполне разумны. Более того, это был сгусток человеческого опыта на тяжком пути от обезьяны к человеку, хотя, если уж быть честным до конца, даже в наши дни многие человеки, включая и кое-кого из его высокопоставленных коллег, больше похожи на обезьян, чем на людей… Разве что хвоста нет, и на шее галстук.

Он еще раз медленно перечитал заповеди. Вообще-то, подумал Виктор Феликсович удовлетворенно, ему и особых усилий прилагать не надо, чтобы оставаться в рамках заповедей. Добряком каким-то особым себя назвать бы он не решился, но никогда не делал людям гадостей. Помогать? Помогал, хотя, наверное, меньше, чем мог бы…

Через два часа он был уже у уролога в академической поликлинике. Уролог, с которым он был знаком, наверное, лет тридцать, если не больше, приветствовал его с чисто докторским юмором:

— Ну как наша родимая простата себя ведет? Очень досаждает? Или что-нибудь еще добавилось по нашей части?

— Нет, слава богу, только простата.

— Ну-с, давайте посмотрим, как она…

— Понимаете, Ролан Анатольевич, я, строго говоря, на простату не жалуюсь.

— И прекрасно.

— Она, понимаете, просто исчезла…

— Как исчезла? Надеюсь, не простата, а аденома?

— Именно. Причем мгновенно. Вчера была, и изрядно досаждала, а вечером… исчезла.

Уролог легонько и необидно посмеялся — все-таки уважаемый человек, член-корреспондент, незаметно пожал плечами, уложил Виктора Феликсовича на кушетку, — надел резиновые перчатки, смазал палец кремом и ловко всунул его в задний проход пациента. Виктор Феликсович подвергался этой не слишком приятной процедуре не раз и спокойно ждал комментариев уролога.

Ролан Анатольевич снял перчатки, бросил их в корзину и внимательно посмотрел на пациента.

— Вы так пристально меня разглядываете, — пробормотал Виктор Феликсович.

— Хочу убедиться, что это вы, хотя я в этом далеко не уверен. Может, вас просто подменили? Конечно, во многих случаях нам удается контролировать развитие аденомы простаты, даже уменьшить ее, но у вас, простите, анус юноши. Просто ничего не понимаю. Я же, выражаясь научно, вашу задницу знаю как свои пять пальцев… Просто чертовщина какая-то. Поднимите брюки, я сам вас свожу в кабинет функциональной диагностики. Если сам я уже слегка тронулся, коллеги меня поправят.

Через десять минут они уже выходили после осмотра с помощью ультразвука.

— Ну что ж, — сказал уролог, — поздравляю вас. Может, написать о вас? Что-нибудь вроде «Спонтанное исчезновение аденомы простаты»? Вот только ума не приложу, как это вам удалось…

— Если честно, я понимаю еще меньше, — улыбнулся Виктор Феликсович. У него не было почему-то ни малейшего желания рассказывать о своей институтской целительнице. Он вообще гнал от себя мысли о чудесном исцелении — уж очень они опасно раскачивали все то, к чему он привык, и что составляло фундамент его мировоззрения.

— И хорошо. Я уже давно понял, что чем меньше понимаешь, тем лучше спишь. Особенно в наше время.

Прождав с неделю и не получив никакого ответа от директора, Ольга Никаноровна Стрельцова еще раз убедилась, что все они, эти так называемые ученые, одна шайка-лейка и справедливости у них искать можно разве что после дождичка в четверг.

После долгих раздумий она написала два заявления: в Патриархат и в горздравотдел, в которых привела все случаи, когда знахарка под видом ученого только портила людям здоровье, а дирекция института во главе с директором Пышкало В. Ф. покрывает ее. Хотела еще добавить, что это настоящее вредительство, да этого слова теперь, поди, никто и не помнит.

Когда жалобы были написаны, она почувствовала, как изжога и тошнота начали постепенно успокаиваться. Так, наверное, и должно быть, подумала Ольга Никаноровна. Когда борешься за правое дело, даже организм помогает тебе.

Софья Аркадьевна, столкнувшись в коридоре со старшей лаборанткой Ольгой Никаноровной Стрельцовой, ласково улыбнулась ей.

— Олечка, — проворковала она, — как вы, моя милая, что-то давно вас не видела?

Стрельцова подозрительно покосилась на завлаба — с чего эта пьянчужка вдруг такой внимательной стала? Раньше в глаза ее не замечала, и вдруг такие улыбки. Или ее тоже мадам Кипнис достала своими штучками?

— Спасибо, — настороженно ответила она.

— Я смотрю, вы прямо расцвели.

Издевается она, что ли? Похудела сама кило на десять, а может, просто высохла от пьянства, вот и делает другим комплименты.

— Я по крайней мере знахарям всяким не доверяюсь, как некоторые. Я человек верующий, православный, а церковь наша всяких шарлатанов решительно осуждает.

— Какой вы принципиальный человек, восхищаться только можно. А что, разве вас Ирина Сергеевна лечить не пробовала?

— Мадам Кипнис? Она-то, может быть, и рада была бы испробовать на мне свои заклинания или что она там еще делает, но со мной такие штучки не проходят. Не так я воспитана и не такие у меня убеждения, чтобы, как некоторые, верить всяким суевериям.

— Значит, она к вам приставала со своими штучками?

— А я вам о чем говорю?

— Надеюсь, Олечка, вы свой гражданский долг уже выполнили?

— Какой долг?

— Ну, как «какой»? Сообщить, как честный сознательный гражданин во все инстанции, что здоровье граждан подвергают опасности. Что люди без медицинских дипломов берутся лечить все болезни.